Когда мне было 3 года, мы жили в маленьком селе на севере Кыргызстана, мама застукала отца с другой. Он даже не отпирался. Сказал, что мы не нужны ему и ушел с той женщиной. Я его не виню. Родители были слишком молоды, когда познакомились.
Думаю, в этот момент внутри моей мамы будто что-то сломалось. Тогда я этого понимать не могла, но бабушка сказала, что с тех пор мама замкнулась и больше никогда никому не открывалась и не доверяла. Это отразилось и на мне.
Моя мама не ходила на утренники в детский сад, не читала письма, в которых я рисовала то, что хочу на Новый год, не сидела ночами у моей постели, когда я болела. Сколько я помню себя, моя мама постоянно пыталась заработать денег. Сначала, после ухода отца, у нас в деревне она бралась за любую работу: штукатурила дома, следила за клумбами, мыла полы в магазинах, даже ночным сторожем садика работала.
Когда в 2000-х годах волна мигрантов из нашей деревни уехала в Россию на заработки, моя мама отправилась с ними. Бабушка говорит, что знакомая посоветовала, мол, там можно много заработать.
Первые 4 года после отъезда, домой она приезжала раз в полгода, на несколько недель. В первый раз, когда я пошла в школу. Потом на Новый год. Бабушка говорит, что только благодаря маме меня хорошо одевали, покупали мне красивые игрушки. Все так, этого в моем детстве было достаточно. Не было мамы, тепла ее рук, ее запаха, ласковых слов, нежных объятий…